Информационный центр Финно-угорских народов. "ливы" в книгах Народ ливы интересные факты

Стало известно о смерти в Латвии последнего носителя одного из финно-угорских языков – ливского. Но означает ли это полное исчезновение ливского народа из истории?..

Исчезающие народы становятся для нас по-особому родными. И для души необходимо ощутить кровное родство на прощание – чтобы прежде всего нам оставаться людьми. Как писала Марина Цветаева , «послушайте, меня еще любите за то, что я умру…» Опасно опоздать полюбить народы и людей – на прощание. И мне кажется, для нас было бы большим духовным упущением – не узнать о народе по имени «ливы».

Только о добрых сердцах помнит и земля на месте разрушенных храмов, а не о том, что было написано в священных книгах, которые не смогли усовершенствовать отчаянно несовершенный мир.

Меня однажды поразила древняя традиция ливов – хоронить старые лодки на специальном кладбище. Узнав об этом, я уже не сомневался: я обрел народ, о котором раньше не знал, но который родствен моей душе, дорог – трагичной поэтичностью своего бытия. Дело в том, что ливы – самый малочисленный народ на свете.

Как отчаянный крик вослед своим древним (а может, грядущим) духовным родственникам у меня написалось стихотворение «Ливы», помещенное мной в книге «Дорога в Казань»:

Ливы хоронят усопшие лодки – / На кладбище лодок несут. / Только по морю и в мире загробном / Ливы прибудут на Суд.

Ливов на свете так мало осталось – / Господь их к себе торопил. / Конец мирозданья – последний дар Божий – / Для ливов почти наступил.

Народ уходящий в крушении света / Трагедии не узнает. / Всевышний рыдает на кладбище лодок, / А лодочник песню поет.

Тайно Создатель на кладбище лодок / Хоронит поблекший завет. / И если же здесь не кончается море – / Как может закончиться свет?..

Ливы хоронят последние лодки – / На кладбище тихо несут. / По небесам – на земле, как на лодке, – / Отправились ливы на Суд.

И я стал помнить о ливах – как о народе, ставшем трагической метафорой, как о символе. Этот народ стал народом-поэтом, народом-поэзией. О ливах я вспомнил и в своем выступлении на пленарном заседании Форума молодых писателей России в октябре 2002 года: «Подлинной литературе на нашей земле жизненно необходимо знать: о чем тревожно светит луна над Дагестаном; о чем плачет камень, о который споткнулся калмыцкий скакун; как красноречиво молчит былинка о русском одиночестве на белом свете; счастливыми слезами какого языческого бога является ручей в древнем краю вепсов; что поют о бунтующем море последние ливы на кладбище лодок, когда о судьбе самих исчезающих ливов плачет Господь? И не против Бога ли бунтует море – за то, он не уберег его ливов?..»

Не упустил ливов из провидческого поля зрения и поэт «этносферы» планеты Земля Лев Гумилев : «Ливы – финно-угорское племя, жившее на берегах Рижского залива и Чудского озера; частью истреблено ливонскими рыцарями в 13 веке, частью слилось с латышами…» Гумилев знал о том, что у народа с поэтическим прошлым не может не быть великого будущего, если даже оно воплотится в поэме, вписанной в сердца совсем других народов…

В 1993 году ливы были в Саранске на Третьем Международном финно-угорском фольклорном фестивале, проникновенно пели свои песни, показывали свои танцы. В мордовском селе ливы тогда показали и один из самых сакральных своих танцев, в котором хранилось национальное таинство взаимоотношений юноши и девушки, любящих друг друга. Этот танец ливы танцуют только в своем селе и показывают его только соплеменникам. Но, судя по всему, в мордовском селе ливы почувствовали себя как дома, потому что и мордва показали им свои самые сокровенные танцы. И добрые национальные тайны тогда породнились под июньским солнцем, укрепились, будто подставили друг другу плечо, стали опорой друг друга в духовном сохранении народов.

А ливы отныне самый близкий народ каждому из существующих на планете Земля народов. Потому все мы, каким бы большим или маленьким народам ни принадлежали, должны дорожить ливами – как общечеловеческим сокровищем, как даром Божьим, как проникновенной песней.

Я не слышал песен ливов тогда, но сейчас, из прошлого, до моего сердца доносится пение ливов, и мне слышится не надрыв, не отчаяние и плач, а бесконечная, как океан, любовь к каждому мгновению жизни. Хотя уже тогда «чистокровных» ливов на Земном шаре оставалось всего лишь 12 человек. Во всяком случае, когда президент особо охраняемой государством историко-культурной территории «Берег ливов» Эдгар Силис начал собирать свой исчезающий народ, он насчитал всего двенадцать ливов, владеющих ливским языком! В 1995 году их осталось лишь десять человек, а в 2001 году на родном языке могли говорить только шесть ливов. Хотя ливами себя признавали больше людей.

Народ всегда собирается только возле поистине народного человека, от которого больших свершений требует сама эпоха! Иногда необходимым бывает собирание народа. И сегодня на «Берегу ливов» уже больше людей, вспомнивших родство свое, чем десять лет назад…

Восхищает мужество этих практически нескольких человек – оставаться ливами, сохранять себя народом до последнего человека. «Лив, ты – маленькая звезда, тебе нужно светить, иначе нельзя!» – так поют ливские дети в летнем лагере на берегу моря. Когда есть звездное небо не только над головой, но и в сердце, исчезнуть из мировой культуры невозможно. Потому что и остаться в мировой культуре возможно – лишь придя в нее одновременно и от земли, и от неба.

Сегодня этот крохотный, почти исчезнувший народ обрел общечеловеческое значение – рождая в сердце особенную любовь к себе, ливы увеличивают «количество» любви на свете, улучшают тем самым все человечество. Рождая любовь, как и поэзию, и целый народ, и отдельный человек непременно обретают общечеловеческое значение.

Вот почему нам необходимо знать о ливах. И вот почему несколько лет назад я считал необходимым рассказать в печати о лесной деревушке Арга в Ельниковском районе Мордовии, где без электричества и радио доживали свой век две старые женщины. Доживали – жалуясь порой только на то, что у них прохудились резиновые сапоги, и что зимы в этих местах слишком свирепы…

А еще эти две старушки боялись волков, которые не раз приходили к их дому. И старушкам удавалось отпугивать зверей одним верным способом – громко стуча палкой по дну пустого ведра. Волки уходили, услышав отчаянный стук. Только до глухого мира, оставившего их чуть ли не на съедение зверям, старушки так и не достучались. Когда я вспоминаю деревню Арга, она кажется мне каким-то особым миром, а две ее жительницы – каким-то особенным, ни на кого не похожим народом, тихо исчезнувшим так, как сегодня исчезают ливы, оставившим на память о себе лишь громкий стук по донышку пустого ведра, который никто на свете не слышал, кроме волков.

Но спасительная культура невозможна без соответствующего качества духа человеческого в нас. Трудно создавать животворящую культуру, например, беспринципно бегая из одной политической партии в другую.

Но этот стук помнит земля! Она, единственная, все помнит и все слышит. Так и земля на кладбище для старых лодок, «похороненных» ливами, скорее всего, не будет помнить ни о религии этого народа, ни о его литературе, но – не забудет о добрых, тревожных сердцах людей, живших когда-то под здешними небесами. Только о добрых сердцах помнит и земля на месте разрушенных храмов, а не о том, что было написано в священных книгах, которые не смогли усовершенствовать отчаянно несовершенный мир.

Земля запоминает и поэзию. Потому важно, что оставит уходящий народ – поэзии, которая останется и после нас. Добро или зло? Любовь или ненависть? А если добро, то – истинное ли добро, если любовь, то – истинную ли любовь, потому что человечество за тысячелетия существования на земле хорошо овладело даром имитации, мастерством подделки. Любовь или ненависть – вот что важнее стихов, важнее философии и важнее религии. Поэзии не нужна философия и не нужны нравоучения, поэзии нужна неподдельная доброта, ее оригинал, ее неповторимость. Потому важно: что люди, уходя, оставят самой поэзии, которая сохранит народ в истории, а более всего – возле сердца Всевышнего!

Говоря о поэзии, я сейчас не обязательно имею в виду стихи и стихотворцев. Я более всего имею в виду неожиданное открытие мира любым из людей, неповторимо увидевших былинку на ветру, росинку под солнцем, дерево в бурю, или небывало ощутивших однажды под звездным небом, что какая-то из звезд берет свет из вашего сердца – погаснет ли эта звезда завтра или будет светить вечно?..

Я хочу, чтобы мы помнили о ливах – как помним о великой книге, о прекрасной песне, о проникновенном поэте, о святом старце или о бунтаре-заступнике обездоленных. И я хочу, чтобы какой-нибудь художник нарисовал ливов, создал их портрет из вселенских красок. Чтобы, заглянув в будущее, он из грядущего небытия и хаоса извлекал до боли узнаваемые очертания этого народа. И чтобы в озаренных ливах на этой картине ближайших родственников по богобоязненности и «земляков» по Вселенной узнавали – и мордва, и татары, и русские…

Несомненно, ливы сегодня – и есть богоизбранный народ! Говоря о ливах, мы уже не можем не иметь в виду все существующие на земле народы, не можем не думать о том, что и миллиардный народ может оказаться песчинкой, если возгордится, и горсточка из двенадцати человек – великим народом, если будет смиренно сохранять себя до последнего человека. Ливы сегодня особенны тем, что вместе с каждым из остающихся на земле народов воспроизводят новое ощущение неизбежной конечности земного пути и обязательной бесконечности пути духовного…

Перед вечностью равны все – и ливы, которых осталось двенадцать человек, и китайцы, которых – полтора миллиарда. Но у ливов, единственных на земле, сегодня есть дар чудесной возможности – сохранить себя вопреки формальной логике истории, предотвратить национальную катастрофу, дав тем самым вселенский исторический урок всем народам на планете. У ливов, единственных на свете, есть возможность научить мир сохранять себя, научить человечество – не исчезать! Тем более, сегодня любой народ на земле – в какой-то мере ливы…

И даже не «чистокровные» ливы сегодня участвуют в возрождении народа – через фольклористику, публицистику, законотворчество, просвещение. Так человечество спасает себя, расширяет свои общечеловеческие горизонты. Человечество лечит себя, искренне врачуя этническую боль исчезающего народа, а может, лечит себя его болью – как горьким лекарством. Ливы не по «крови», а по духу – такое племя собирается вокруг имени «ливы», вокруг символа «ливы»…

Почти случившаяся этническая трагедия, как ни парадоксально, дает ливам счастливую возможность начать творение этноса – исторически осознанное, рукотворное, целеустремленное. В новом тысячелетии, информационно усовершенствованном, участь ливов ожидает многие народы. Но то же информационное тысячелетие дает всем народам возможность исторически рукотворного сохранения этноса – в культуре. Сегодня проводятся традиционные ливские праздники, изучается язык, издается газета, действует долгосрочная государственная программа «Ливы Латвии». И эта культура, одним только своим существованием влияя на духовное состояние человечества, следовательно, на воспроизводство мировой культуры, – не исчезнет никогда. Светящееся существование народа под небесами – уже само по себе общечеловеческая культура…

Нынешний век, технологически жестокий к культурам «малых народов» (не только ливов), из недруга может превратиться в союзника по сохранению народа. Вопрос в другом: будет ли народ коротать свой исторический срок, беспрестанно сокрушаясь по поводу своего скорого исчезновения, или же будет изо всех сил создавать культуру, творить ее в содружестве, а не в бесперспективном споре с информационным веком.

Но спасительная культура невозможна без соответствующего качества духа человеческого в нас. Трудно создавать животворящую культуру, например, беспринципно бегая из одной политической партии в другую. Трудно создавать культуру, если участвуешь в уничтожении соплеменников и соотечественников – через репрессии, в воинственном отвержении исторических ценностей – через революции, в беспощадном убиении собственного духа – через предательства и в убиении общенационального духа – через отвержение народных поэтов, хотя только возле них и может народ сохранять себя…

Ливы нужны нам всем! Это – народ-завещание, народ-назидание! На своих последних лодках ливы всех нас увозят от берега узконационального эгоизма на спасительный берег общечеловечности, о котором неизменно мечтают лучшие умы, называя этот берег каждый по-своему. Например, философ и литературовед Андрей Гагаев , живущий в Мордовии, называет этот берег Евразийством, с любовью цитируя при этом стихи общечеловеческих поэтов…

Ливы на последних лодках увозят нас в грядущее. Как волнуется океан! Но это – пророческие лодки, живые лодки. И когда прорастают деревья через усопшие лодки, нет сомнения: в этом месте находились сердца натруженных лодок…

Мастерит ли уже сегодня самую последнюю лодку умелец-лив? Напевает ли при этом тихую песню Николая Рубцова , если даже не слышал ее никогда: «Буду поливать цветы, думать о своей судьбе, буду до ночной звезды лодку мастерить себе»? Мастерит ли и каждый из нас возле лива – свою лодку, чтобы переплыть бездну исторического небытия? И что есть для народа такая лодка? Не поэзия ли эта лодка, потому что ею, плывущей к берегу истины, правит тот, кто сам сотворил миры и народы? Не культура ли наша – эта лодка?..

Ливам не нужна наша жалость. Если и можно о чем-то немного сожалеть, так это лишь о том, что нет мастера Эрнеста Хемингуэя , чтобы в пронзительной, всемирной повести описать выход последнего лива-рыбака в море, непременно бунтующее против Бога «за то, что он не уберег его ливов…»

Не так уж много людей в наше время слышало об этом крайне малочисленном,практически полностью ассимилированном финно-угорском народе,проживающем на берегу Рижского залива в Латвии.Мне бы хотелось,чтобы эта статья познакомила моих читателей об истории,культуре и языке малой народности,которую скорее всего в ближайшие несколько десятков лет мир потеряет окончательно.

ЧАСТЬ 1-АЯ,ИСТОРИЯ.

Откуда точно пришли ливы на территорию современной Латвии-неясно до сих пор. Предположительно, ливские племена появились на территории Курляндии и Земгалии ещё 5000 лет назад.У ливов, подобно другим прибалтийско-финским народам, было несколько самоназваний - ливли («лив»), каламиед ("рыбаки"), рандалист ("береговые жители"). Ливы упоминаются уже в скандинавских письменах рун и в хронике Индрикиса Ливонского .О быте древних ливов известно очень мало, в основном лишь из записей, сделанных в 16 веке, сделанных придворными немецких епископов. Но до покорения Прибалтики Ливонским орденом ливы играли довольно существенную роль в экономике региона, установив в 10 веке связи с финскими племенами,а также с новгородской Русью и шведским островом Готланд. Известно, что в 12 и 13 веке ливы проживали на территории шириной в 60-100 км от Рижского залива и Даугавы до земли эстонской, то есть - на около трети территории нынешней Латвии. Столица Латвии Рига также построена на месте древних ливских поселений. Ливов в своих сагах упоминали и викинги. Они их называли разбойниками. Днем ливы рыбачили, а вечером, разжигали на берегу обманчивые костры, тем самым заманивали корабли на мель, а потом их грабили. Так название одного из ливских поселков - "Колка" в переводе означает "Смерть тебе". Ливы были первыми, кто в 13 веке встретил немецких крестоносцев, и название бывшего государства Ливония происходит от слова „ливы". Однако постепенно этот народ слился с латышским, ассимилировался. Особенно резко это начало происходить 13 веке, когда немецкие бароны, получив в своё пользование земельные наделы на территории нынешней Прибалтики, начали массово свозить жителей латышских деревень ближе к побережью Рижского залива и берегам Даугавы. Тогда же началась постепенная христианизация ливов, которые до этого были язычниками. Резкое противоречие религий в итоге вылилось в вооруженные противостояния племён ливов и ливонских крестоносцев. Около 1190 г. крестился ливский князь Каупо . В 1206 году после поражения в решающей битве все ливы были принуждены к принятию христианства. Затем последовало покорение восточных латышей (латгалов). После своей победы епископ Альберт - основатель Риги и Ливонского Ордена обязал ливов к участию в религиозной войне с язычниками-эстонцами, и в этой войне ливские воины сыграли важную роль. Но роль доминирующего народа (а в те времена насчитывалось примерно 20 тысяч ливов) была безвозвратно потеряна.

Женские ливские костюмы 11-13 веков

Ливский торговец 13-го века.

После распада Ливонского Ордена в 16 веке земли ливов вошли в состав Речи Посполитой. После Альтмаркского перемирия 1629 г. территории ливов к северу от Риги почти на целое столетие стали частью протестантского Шведского королевства. Места проживания курляндских ливов стали территорией Герцогства Курляндия и Земгалия (1562-1795 гг.), которое находилось в вассальной зависимости от Речи Посполитой до 1701 г., а затем отошло под власть российской короны в 1795 году.
В 19 веке общая численность ливов постоянно возрастала и составляла в 1835-м году 2074 человека, в 1852-м - 2394, в 1860-м - 3000 человек в 12 деревнях в Курляндии,которая оставалась место компактного расселения ливов.

Особого следа в мировой истории 20-го века ливы не оставили. Занимались они преимущественно рыболовством. Тогда же, на рубеже 19 и до 20 веков некоторые ливы стали принимать православие. В период первой мировой воины места проживания ливов в Курляндии стали ареной военных действий. Спасаясь от немецкой оккупации (1915 год), из этих мест эвакуировалось около 2 тысяч ливов, вследствие чего численность ливов, проживающих на родной земле, сократилась к 1925 году до 1238 человек, а к 1935 году в Латвии проживало 844 официально зарегистрировавшихся ливов. Так же свою роль сыграло обретение Латвией независимости в 1918 году. В независимой Латвии в период между двумя мировыми войнами, в относительно благоприятной атмосфере смогло реализоваться начавшееся в начале XX века национальное пробуждение ливского народа. Поддержка ливского национального возрождения со стороны властей Латвии имелась, пускай и не очень значительная.
В 1923 году в Риге был создан Ливский союз (LivodІt), затем - Союз друзей ливов в Латвии. В ноябре 1923 года ливской общественности был представлен трехцветный национальный флаг. Голубой цвет на полотнище символизирует море, белый - песчаные пляжи, и зелёный - леса. В 1930 году эстонской киностудией был снят первый фильм о жизне и быте ливов . Были организованы хоровые коллективы, проводились песенные фестивали, выпускалась газета на ливском языке “ Livli ”, а в 1939 году, при содействии финнов, венгров и эстонцев, был построен Ливский Народный Дом. Тогда же была опубликована первая ливская хрестоматия.

Но бывали и весьма острые моменты. Так,например, ливский поэт Улдрикис Капбергс , провозгласивший себя королём ливов, был арестован латышской полицией и умер в Вентспилской тюрьме.А его сын, Петерс Капбергс, был убит немецкими оккупационными войсками за оказание помощи партизанам.

Карточка члена ливского сообщества в 1939 году.

Дальнейшему развитию культуры и народного просвещения, пробуждению национального самосознания ливов положила конец вторая мировая война. Многие ливы погибли на фронтах, несколько десятков их в последние годы войны эмигрировали в западные страны, в основном в Швецию. Ощутимые людские потери нанесли небольшому этносу организованные советской властью массовые депортации жителей в июне 1941 года (так, в 1943 году их число в Латвии уменьшилось до 455), в марте 1949 года, а также систематические аресты и ссылки в 40-е и 50-е годы. Многие ссыльные не вернулись в Латвию из Сибири и северных областей России, и особенно - на свои первоначальные места проживания. привели язык и культуру народа к состоянию полного упадка. Жизнь ливов, вернувшихся в родные места, претерпела радикальные изменения. На обжитом ливами побережье Балтийского моря и Рижского залива был введен режим западной пограничной зоны бывшего СССР. В поселках ливов и в непосредственной близости от них разместились пограничные посты, другие воинские части, танкодром. Прошла коллективизация рыбной ловли и сельского хозяйства. Это означало постепенную концентрацию рыбной ловли, как традиционной отрасли занятия, в больших центрах - в Вентспилсе, Колке и Рое, и её ликвидацию в маленьких поселках, откуда выход в море был вообще запрещен.
Разрушились и остальные традиционные отрасли сельского хозяйства и ремесленничества. Значительно сократилась сфера обслуживания (школы, магазины, медицинские учреждения). Это вынудило большинство трудоспособных людей покинуть прибрежные поселки и рассеяться почти по всей Латвии, идентифицируя себя в дальнейшем с латышами или, реже, с русскими.
Еще недавно процветающие поселки все больше пустели, и часть из них практически исчезла. Канула в лету и так уже небольшая компактность ливского этноса. В результате рассеянного проживания среди латышей и представителей других народов, резко вырос удельный вес смешанных браков. Большинство ливов утрачивало родной язык, а многие - этническое сознание. Такое скопление неблагоприятных факторов окончательно подорвало маленький этнос. Так, в 1976 году их было 300-400 человек, а по переписи населения 1979 года ливов осталось всего 107 человек. Только с развитием демократических процессов, когда отпала необходимость идентифицировать себя представителями доминирующих наций, начало возрастать количество тех людей, которые считали себя ливами. В 1986 году специалисты насчитали около 150 ливов, а последняя Всесоюзная перепись дала такие цифры: всего ливов в СССР было 226 человек, из них 135 в Латвии и 64 - в России.

Распад СССР в 1991 году и повторное приобретение Латвией независимости практически не повлияли на отрицательную динамику. В 2001 году насчитывалось 179 человек, считающих себя ливами, из них чистокровных ливов осталось 12 человек, в "Союзе ливов" состояли 330 человек . А к 2014 году не осталось ни одного представителя с родным ливским языком (последним родным носителем была ливская жительница Гризельда Кристинь ,умершая в 2013 году).
Пока что культура народа ливов старается бережно сохраняться. Ливский язык продолжает изучаться энтузиастами в школах и университетах и не объявлен мёртвым. Продолжаются исследования ливского фольклора, возрождены этнографические ансамбли, организуются культурные массовые мероприятия. Так что пусть народ и исчезнет, но его наследие будет бережно сохранено в руках тех, кому было не всё равно на историю предков.

Можете послушать как звучит ливский гимн.

ЧАСТЬ 2-АЯ,ЛИВСКИЙ ЯЗЫК .

Ливский язык относится к финно-угорской группе языков. Самоназвание - līvõ kēļ или rāndakēļ «прибрежный язык». Ближайший родственный ему язык - эстонский, внутри которого ближе всего к ливскому языку находятся южные говоры. В современное время он почти не используется в живом общении,но тем не менее не забыт. По приблизительным подсчётам на языке свободно говорят около 300 человек. В школах ливский язык, как предмет изучения, как правило, не преподают (ливская молодёжь проходит обучение на латышском языке). Единственным исключением является школа в Мазирбе , где ливский язык введен в расписание как факультативный предмет.Однако Союзом ливов при поддержке администрации территории «Ливский берег» на регулярной основе проводятся летние курсы по изучению языка. Организованы также кружки ливского языка в Мазирбе, деревне Колке, а также в Риге и Вентспилсе. Ливский язык с 1995 года преподаётся в Латвийском университете в Риге. В 1994 году был выпущен ливско-английский словарь, а в 1998 издан учебник ливского языка, включающий 10 уроков и словарь из 800 слов.

Ареал распространения ливского языка в период расцвета ливов.Курляндский полуостров-родина курляндского диалекта.Лифляндия была заселена носителями салацкого диалекта и местом проживания турайдских ливов и видземских ливов.

Изначально ливский язык имел 2 диалекта - курляндский и салацкий. Но последний имел трагичную судьбу. Так, в 1846 году первый исследователь ливского фольклора, финский лингвист и историк Андрей Михайлович Шёгрен (1794-1855) смог отыскать всего 22 носителей этого диалекта на восточном побережье Рижского залива, а к концу столетия этот диалект, очень близкий к эстонскому языку и южным говорам ингерманладского диалекта, полностью исчез.
Нынешний разговорный язык-курляндский диалект,имеет также 3 говора-восточный,средний и западный.На каждом разговаривали в определенных деревнях,расположенных на Курляндском полуострове,к северо-востоку от Вентспилса до мыса Колка .Различия в произношений между ними небольшие,и потому говоры взаимопонимаемы.Современный письменный ливский язык основан на восточном говоре(он помечен на карте выше чёрным цветом).

В 1851 был создан литературный ливский язык отдельно для западного и восточного говоров курляндского диалекта с письменностью, базирующейся на латинской основе. Первая книга на ливском (Евангелие от Матфея) в переводе на восточно- и западноливский диалект, появилась в 1863. В 1880-1943 годах в качестве литературного языка использовался промежуточный в диалектном отношении средний говор. Первоначальная фонетическая орфография ливского языка к концу XIX века под влиянием немецкого и латышского языков сильно разошлась с произношением.

В 20-30 годах 20 века началось сближение орфографии с произносительными нормами, обогащался словарный запас, устранялись неоправданные заимствования из латышского языка. Очень важную роль в изучении и сохранении ливского языка сыграл в межвоенный период финский профессор Л.Кеттунен (1885-1963), составитель подробного ливско-немецкого словаря в 1938 году и монографического описания фонетики и морфологии. Издания материалов Л.Кеттунена до сих пор являются самыми ценными источниками по ливскому языку, так как они записаны в точной фонетической транскрипции и содержат много уникальной информации. Современный ливский язык окончательно сформировался перед самым началом второй Мировой войны.В межвоенный период также было выпущено около 20 книг на ливском языке и выпускалась газета "Livli",что переводится как "ливонец"(газета,кстати,была возрождена в 1992 году)

В послевоенное время изучение ливского языка продолжалось в той или иной мере и в советское время, в основном, финскими и эстонскими учёными (П.Аристе, Х.Моор, Ю.Мягисте, Л.Пости, Э.Вяари, Т.-Р.Вийтсо). С 1948 года ливский язык систематически изучался в Тартуском университете (Эстония), организовывались экспедиции в места проживания ливов. В 1981 году в Таллинне увидел свет сборник 2045 ливских пословиц и поговорок, собранных различными исследователями народного творчества в период от 1846 до 1978 года.

Современный письменный ливский язык,как это было сказано,базируется на восточном говоре, и его словарный запас, произносительные нормы и грамматика находятся под мощным воздействием латышского языка, особенно много присутствует интернациональных слов. В ливской лексике также много нетипичных для уральских языков заимствований из германских и славянских языков, но сохраняются некоторые древние финно-угорские грамматические и лексические элементы. Это делает ливский язык несколько необычным и резковатым для восприятия на слух тем, кто изучает финно-угорские языки.
Также наследие ливского языка прослеживается в латышской топономике областей Курземе

На этом у меня всё.Также порекомендую ознакомиться с фотообзором ливских мест проживания блогера varandej
http://varandej.livejournal.com/596454.html
http://www.livones.net/ - интернет-портал ливов,где можно ещё подробнее ознакомиться с историей,на английском языке.
Кроме того,быт и жизнь межвоенных ливов довольно хорошо описаны в романе Вилиса Лациса "Сын рыбака",Рекомендую почитать.

Первые ливы, или Ливский народ как этнофутуристический проект

Тезисы

1. В некоторых текстах финно-угры России ставят знак равенства между этнофутуризмом и постмодернизмом. На самом деле постмодернизм – лишь благоприятная среда для этнофутуризма. Постмодернизм не диктует строгие правила, как стать культурным и этим дает возможность создания акцептабельно модной культуры основываясь на свою почву, на свою традицию, не по чу жим рецептам.

2. К начале ХХ века боль шинство ливского народа (в т.ч. все ливы Лифляндии) было ассимилировано латы шами (отчасти насильственно). Ливский язык и ливское самоидентификация сохранились только на отдаленном Ливском берегу в Курляндии. Самоназванием ливов было randalist (жители побере жья) или kalamied (рыбаки). базой ливской культуры было рыболовство и мореходсто, подобно тому, как оленеводство для хантыйской или саамской культуры.

3. Самосознание ливов было пробу ждено в начале 20-х годов финскими и эстонскими учеными (Л.Кеттунен, О.Лооритс). В Латвии в 20-е–30-е годы ливский язык и ливы не обладали никакими правами. литература на ливском языке печаталась за рубе жом (в Эстонии и в Финляндии), ротатор для печатания своего журнала был подарен финнами, народный дом ливов был построен в боль шинстве за финские, эстонские и венгерские средства. Ливская культура полностью зависила от иностранной помощи и от вне шних влиянии.

4. Советские оккупационные власти перестали признавать да же существование ливской национальности (в паспортах, при переписи населения) и ли шили ливскийй народ средств существования. После запрета выйти на море (пограничная милитаризованная зона) быв шие рыбаки были выну ждены искать работу в городах (Вентспилс, Рига).

5. Во время Советской оккупации ливская нация была признана только (преимущественно эстонскими) учеными, как объект научного исследования. Ученые считали, что ливы – вымирающий народ, старались, как мо жно боль ше, собирать материалов от последних ливов. Быть последними – эта была единственной возмо жностью существования нации.

6. "Поющая" революция/реставрация в Балтийских странах в общем культурном контексте постмодернизма родила в Эстонии этнофутуризм, а в Латвии возродила ливов. Молодое интеллигентное поколение городских ливов, которые провели на Ливском берегу только свои летние каникулы, приобрело ливское самосознание и начало учиться ливскому языку. Их девизом стал: "Реализуем утопические идеи". Они были свободны от традиционного образа жизни и независимы от эстонских ученых, при том умели пользоваться результатами их работы. Им не ну жно было стать последними, они стали первыми ливами. вместе с тем стали возникнуть конфликты и с "рыбаками", и с "последними" и "экономическими" ливами.

7. Дости жения ливского дви жения в Латвии 1988-1999 превоходят все былое. за это время ливы достигли статуса коренного народа, был создан государственный культурно/исторический заповедник "Ливский берег", готовят государвенную программу по развитию и изучению ливской культуры. Впервые был избран лив в Латвийский парламент. Впервые издался журнал на ливскон языке, была издана первая антология ливской поэзии (одновременно первая книга на ливском языке, изданная в Латвии), первый ливско-латы шский словарь, п ервый ливско-английский разговорник. Первый лив кончил Тартуский университет. Был открыт первый ливский кабак-информационный пункт ливской культуры в Ливонии.

8. Перспектива. В принципе не исключена возмо жность повторения опыта Израиля, т.е. возвращения части ливов на Ливский берег в будущем. Гарантировано, что при жизни ныне шнего поколения ливский народ не вымрет.

9. Выводы. Причина успеха ливов – ливы впервые в ХХ веке стали ощущать себя субъектами и вести себя, как субъекты. Современная ливская культура этнофутуристическая, так как она основывается на хоро шем знании своих корней и ориентированная на будущее. Аналогично тому, как социально-политическая среда конца 80-х – 90-х годов дала возмо жность ливам стать суверенным субъектом, позволяет и эстетическая среда постмодернизма ка ждому народу, ка ждому худо жнику стать самостоятельным субъектом. Молодые ливы не ждали советов ни от эстонцев, ни от Латвийского государства, они сами знали, что хотят. И мы не дол жны учиться у Барта или Лакана, а учить их.

Современная оценочная численность людей с полным или частичным ливским происхождением - около 400 человек, из них около 50 проживают в границах созданного специально для них культурно-языкового заповедника Ливский берег (с г.). «Чистокровных» ливов на Земном шаре по последним посчетам оставалось 12 человек. Исторически родной язык ливов - ливский , ныне почти не используется в живом общении, хотя продолжает изучаться энтузиастами в Прибалтике, а также на языковых факультетах ВУЗов . Большинство современных ливов подверглась леттизации или русификации . Родным языком 92 % современных ливов назвали латышский , 8 % - русский , и лишь одну женщину можно назвать полноценным носителем языка. В 2009 году умер последний лив, говоривший на родном языке .

История

Древнейшее упоминание о Ливах принадлежит русскому летописцу, называющему их и «либь», и «ливь», и относящему их к литовскому племени. Более подробные данные сообщаются Генрихом Латвийским . По его словам, Ливы платили дань полочанам в XII веке , но с конца этого века они начинают подпадать влиянию немцев, а в 1205 г. значительная их часть вынуждена креститься. Борьба из-за религии тянется ещё несколько лет; Ливам удавалось привлечь на свою сторону и латышей, и полоцких князей; после поражения они обыкновенно давали обещание выплачивать дань, но по уходе немцев снова брались за оружие. В 20-х гг. XIII ст. Ливы составляют уже вспомогательное войско немцев и ходят с ними против эстов, латышей и русских. После 1226 г., когда прекращаются сведения у Генриха Латвийского, встречается несколько упоминаний о Ливах в Рифмованной Летописи.

Мигрировавшие в Прибалтику финно-угорские племена, предки ливов, предположительно ассимилировали народы, проживавшие на этих землях задолго до прихода балто-славянских племён, начавших свои миграции с территории Померании около Х века до н. э.. Традиционно принято считать, что территория современной Прибалтики была заселена уже 9.000 лет до н. э. Но, к сожалению о этническом происхождении, как и принадлежности этих племен к какой-либо языковой группе нет сколько-нибудь достоверных и неопровержимых данных, поскольку большинство балтийских и финно-угорских идиомов оставались бесписьменными до XVI века. Прибывшие с южных направлений в 2.000-1.500 гг. до н.э балты , предки современных латышей и литовцев, начали длительный процесс оттеснения финно-угорских племена к северу современой Латвии и востоку современной Литвы .

Ассимиляция

Из-за географической особенности Курземского полуострова, балтийские племена достигли устья Западной Двины первым и, таким образом, разделили ареал проживания финно-угров на две части: западный (Курляндия) и восточный (Лифляндия). Ассимиляция ливов резко ускорилась после покорения территории Латвии германскими рыцарями и раздела земель Курляндии и Лифляндии между немецкими баронами . Немецкие землевладельцы не разбирались в этническом составе населения и в свою угоду перемещали целые сёла зависимых латышских крестьян из более густонаселённых леттоязычных южных районов ордена в менее населённые северные и западные ливоязычные приморские области, где прибывающим немецким колонистам требовалась рабочая сила. В результате ливы оказались почти полностью ассимилированы латышами. Включение всей Прибалтики в состав Российской империи в конце XVIII века несколько притормозило этот процесс, поскольку ливы Курляндии оказалаись в одном государстве с более многочисленными эстами и установили с ними интенсивные хозяйственные контакты через Рижский залив (зимой - по льду). Полной ассимиляции избежали некоторые ливские поселения самой северной оконечности Курляндии (мыс Домеснес). Объяснялось это в первую очередь разницей в традиционном хозяйственном поведении двух народов: так, ливы занимались в первую очередь рыболовством , а латыши - сельским хозяйством и лесозаготовками. Но распад империи в г. привёл к формированию новых независимых государств в Прибалтике, каждое из которых проводило политику коренизации. Оказавшись изолированными от основной массы эстонцев, ливы постепенно ассимилировались в языковом плане, хотя ливское самосознание сохраняют ряд жителей современной Латвии.

Динамика численности

Этнография

Традиционным занятием ливов, в отличие от балто-славянских племён, были рыбалка и охота . Существует информация что прибрежные ливы занимались также и своеобразной формой пиратства. В районе Домеснеса ливы разводили костры, привлекая внимание торговых немецких и шведских судов, а затем грабили любопытных купцов и моряков, высадившихся на ливский берег или же застрявших на своих судах на песчаных мелях у Домеснеса. Неслучайно маяк , установленный российскими властями в г. у Домеснеса получил название Колка (в переводе с ливского - «быстрая смерть»). Неотъемлемой частью ливской культуры являются ливские песни, традиционно исполняемые у берега моря на родном ливском языке. Ливская культура оказала значительное влияние на латышскую; сравн., например, латышские песни дайны .

Статус

Известные представители ливской народности

Николай Дрейерс - мореплаватель, капитан сторожевого корабля «

Ливы – один из самых малочисленных народов. Они не имеют уже своего собственного государства, а поэтому постепенно их численность снижается. Так, к примеру, сегодня они вынуждены проживать среди латышей. Чаще всего их можно встретить в деревнях, которые располагаются на побережье Курляндии, а точнее в северной его части. Совсем мало людей проживает в исконно ливских деревеньках. Остались и такие, но их очень мало. Есть деревня Ире, есть Ужкила, есть Мустанумм, есть Пиза.

Специалисты научных и церковных организаций Эстонии и Финляндии выступили в свое время с инициативой. Они взялись за печать книг, которые написаны на ливском литературном языке. Он создан на основе восточного диалекта. Чуть позже благодаря им же свет увидели школьные учебники, календари, сборники песен и стихотворений. Несмотря на то, что многие не знают К. Сталте и Л. Рудзита, они – известные ливские поэты. Еще спустя годы и вовсе появились печатные издания, тексты которых носили религиозный характер.

Еще несколько лет назад ливы проживали между Западной Двиной и Южной Эстонией. Кроме того, их можно было встретить на Курляндском полуострове. Казалось, ничто не может заставить покинуть их насиженные места, но на деле все совсем не так. В соответствие с сегодняшними данными ливы стали одним из самых малочисленных народов, и, их можно встретить в какой-нибудь захудалой деревушке, которая будет располагаться на северном побережье Курляндии, и, изредка на территории современной Латвии.